«Убийство женщины в никабе»: радикалы стремились создать халифат в Казахстане

В городском суде №2 Актобе было рассмотрено дело в отношении Малика Сагындыкова и Михаила Дьяченко, которых обвиняли в незаконном приобретении и хранении оружия и боеприпасов. Сагындыкову также предъявлено обвинение в пропаганде терроризма.

Согласно обвинению, Сагындыков и Дьяченко, действуя в сговоре, решили собрать арсенал оружия и боеприпасов. Вместе с неустановленными лицами они приобрели несколько автоматов АК-103, пистолет-пулемет «Борз», пистолет «ТТ», несколько пистолетов Макарова, травматическое оружие, охотничье ружье, обрез, свето-шумовую гранату и три взрыв-пакета. Каждый вид оружия был укомплектован от 10 до 105 патронов. Арсенал они спрятали в гараже, принадлежащем матери Дьяченко, в микрорайоне Авиагородок. Оружие было уложено в пустые коробки и сумки, чтобы не вызывать подозрений.

Сотрудники КНБ вышли на этот гараж в ходе расследования дела о пропаганде терроризма, в котором фигурировал Сагындыков.

«Радикалы не выходят на митинг»

Согласно материалам суда, Малик Сагындыков придерживался крайне радикального религиозных взглядов.  Он изучал статьи и слушал лекции экстремистского проповедника Абдуллаха Костекского, известного своими положительными высказываниями в адрес запрещенной террористической организации «Аль-Каида». Абдуллах Костекский, как говорится в материалах суда, является последователем идеолога салафитского джихадизма Абу Мухаммада аль-Макдиси. Изучая материалы этого «духовного наставника», Сагындыков пришел к выводу, что совершение теракта является обязанностью мусульманина, и начал пропагандировать идеи терроризма своему единоверцу А.М. Гарбузу и другим лицам, как устно, так и через интернет.

Оперативники установили, что в группе «Чат канала «Голос Уммы» в мессенджере Telegram Сагындыков отправлял текстовые сообщения и видеоролики, оправдывающие насилие в отношении тех, кто не разделяет их убеждений, и призывал к вооруженному джихаду. Среди его сообщений были такие фразы, как «радикалы не выходят на митинг они выходят сразу с ак47, остальные пусть выходят» и «таугутские здания можно сжегать на митингах ваще огонь» (орфография и пунктуация сохранены).

Сагындыков несколько раз встречался с Гарбузом в парке «Авиатор», где рассказывал ему о том, что должен делать «правоверный» мусульманин ради довольства Аллаха. Одним из обсуждаемых вопросов было убийство женщины, которая носила никаб. Сагындыков обвинял ее в колдовстве, так как она посещала кладбище, что, по его мнению, является неподобающим для мусульман. Он убеждал Гарбуза, что за убийство женщины тот получит божественную награду, но Гарбуз отказался. После этого Сагындыков призывал его к вооруженному джихаду против неверующих и тех мусульман, которые не поддерживались их взглядов. Он утверждал, что светское правление Казахстана чуждо их вере и что нужно установить халифат.

В ходе следствия было установлено, что Сагындыков говорил в присутствии Гарбуза:

«Касаемо сжигания тагудские дома, сжигать банки, грабить банки, все, что принадлежит государству в этом проблемы нету».

Он также оправдывал войну в Сирии, призывал переехать в мусульманские страны.

Выражал готовность совершить теракт:

«Конкретно бой надо, все заходим, на джихад, два калаша, один твой один мой!».

По его словам, автоматы он приобрел во время январских событий и один из них передал некому Мише.

Несколько суток прятался на крыше

На следствии Сагындыков утверждал, что не знаком с Дьяченко и впервые встретил его в здании КНБ. Он отрицал любую причастность к оружию, а свои слова о наличии автоматов перед единоверцем объяснил желанием показаться «криминальным авторитетом». Однако свою вину в пропаганде терроризма Сагындыков признал полностью.

Дьяченко же заявил, что нашел две большие клетчатые сумки у мусорных баков. Он якобы хотел выбросить их в контейнер, но обнаружив оружие, решил хранить его в гараже. Чтобы скрыть это от родственников, он сказал им, что сдал гараж в аренду. Во время обыска в его квартире сотрудники КНБ не обнаружили ничего подозрительного. Когда было объявлено, что обыск продолжится в гараже, Дьяченко отправил свою мать, объяснив это беременностью жены, а сам остался дома. Затем он скрывался на крыше соседнего дома несколько дней, после чего добровольно явился в департамент КНБ. Дьяченко отрицал знакомство с Сагындыковым и участие в пропаганде терроризма, признав вину только в хранении оружия.

Мать Дьяченко в суде рассказала, что купила гараж несколько лет назад для хранения бытовых вещей. Она пару раз отвозила туда соленья, но позже гараж использовал только ее сын. Он говорил, что сдал его в аренду, а потом сообщил, что использует сам, но она не знала, что именно там происходило. Перед обыском Михаил попросил у нее прощения, лишь намекнув, что хранит там что-то запрещенное, не уточнив, что именно. Увидев в гараже оружие и боеприпасы, женщина почувствовала себя плохо, и ей потребовалась медицинская помощь.

Суд не поверил подсудимым о том, что они не были знакомы. Показания Дьяченко о находке оружия у мусорных баков были расценены как попытка смягчить уголовную ответственность, а версия Сагындыкова о его непричастности к хранению оружия также была отвергнута. Суд посчитал, что оба обвиняемых действовали в сговоре.

Суд признал Малика Сагындыкова виновным в совершении уголовных преступлений по статье 287 ч.2 УК (Незаконные приобретение, хранение, огнестрельного бесствольного оружия, газового оружия, короткоствольного гладкоствольного оружия, а равно патронов к ним), ст. 287  ч.4 УК (совершение преступления по предварительному сговору или неоднократно).  А также по ч.4 256 УК (Пропаганда терроризма или публичные призывы к совершению акта терроризма).

Михаила Дьяченко признали виновным по тем же статьям, кроме пропаганды терроризма.

Сагындыкова по совокупности преступлений приговорили к 9 годам лишения свободы, а Дьяченко к 5 годам.