Анатолий Балушкин: «К апрелю внешний корпус завода будет готов»
«Откровенен был на 30%. Готов добавить. Многие вещи не сказаны. Если продолжится вакханалия и беспредел по отношению к прозрачнейшей компании, мы сделаем очередные обличающие шаги», - А.М. Балушкин.
О действиях Министерства индустрии и инфраструктурного развития РК
«Первый вопрос, с которого надо начать, все-таки, какие льготы, якобы, мы получили? И куда мы их дели? И правда ли, что на нас сейчас пытаются подать иск?
Что касается иска – это правда. Но мы не понимаем методику расчета. Фигурирует цифра 176 миллиардов. Почему-то с 2012 года. Также непонятно, почему отсечка идет даты? Начислить льготы и получить – это абсолютно разные вещи. Мы же понимаем, если бы мы получали эти льготы физически за какую-либо продукцию, то их можно зачислять в актив.
Ключевые цифры. То, что мы сделали. Мы считаем с 2002 года. Нами было сделано инвестиций $522 млн. Налогов мы заплатили $525 млн. Проценты банкам - $257 млн. И когда у нас была девальвация, для всех это было большим потрясением. У нас в «трубе» было 29 тысяч машин и машинокомплектов.
Когда курс выстрелил, а обязательства были в долларах, мы в один день потеряли $100 млн, потому что нам нужно было выполнить свои обязательства. Мы не могли поднять цену адекватно тому курсу. Нам нужно было всегда работать с оборотом.
Если вы знаете, мы выделили в разгар пандемии 45 новых автомобилей по всему Казахстану. А по Восточному Казахстану 9 машин, я думаю, вы их часто видите, они работают до сих пор. А теперь нам говорят: «Вы тендер выиграли?».
Ни копейки мы не попросили! Мы дали машины, экипажи, людей. Это была помощь. Ни одна, кстати, автомобильная компания этого не поддержала. У нас ушло 272 млн тенге, по Усть-Каменогорску – 79 млн тенге, и мы продолжаем работать. Это несмотря на нашу ситуацию. Это наша ответственность. И мы это делаем искренне.
Мы самостоятельно готовы запустить новые мощности. Нам нужно время, чтобы достроить завод. При этом видно, что это не какие-то бизнес-планы, или еще что-то, это всё в «поле», подписаны все контракты.
И, в общем-то, мы готовы оплатить и говорим Правительству: «Господа, ну вы говорите, что мы не можем запустить завод! Но какой завод?! Давайте посмотрим в сравнении с другими. Что мы будем запускать?». И вот, к моему большому сожалению, мы пока не слышим ответа. Мы удивлены, что нас игнорируют. Игнорирование началось в апреле 2020 года с письма. Мы сказали: «Кто по письму-то прекращает?». И подали в суд, т.к. считаем неправомерными эти действия.
Суд должен был быть по подсудности в г.Усть-Каменогорск, потому что это территория спора. Переводят в Астану. С нами не разговаривают. И из-за коронавируса нас никуда не пускают. Нет ни одной проверки, нет ни одного анализа, нет ни одного запроса по нашим документам. Нам выносят решение суда «в окне» за четыре минуты. То есть, онлайн мы смотрим, нам сообщают, что «вы проиграли, до свидания». То же самое происходит со второй инстанцией. Сейчас мы надеемся на Верховный суд, мы хотим, чтобы на это обратили внимание.
Как подписывалось письмо? Вот говорят, министр виноват или не виноват?
Вы знаете, министр был на операции, ему делали шунтирование. Господин Скляр вызывает замминистра и говорит: «Либо ты сейчас пишешь письмо в сторону БИПЭК или пишешь заявление об уходе». Я готов сесть на детектор лжи и готов это повторить. В общем-то, кто в Астане находится, и в теме, понимают, что происходит. Это что такое?!
Следующее, господин Скляр ездит в Тольятти инкогнито и АВТОВАЗу говорит: «Мы БИПЭК кончим и АЗИЯ АВТО кончим, по-любому. Переходите к нам на костанайскую площадку. Ничего не получится, мы их задавим». Какой юридический термин этому дать? При том, что партнеры, АВТОВАЗ (а АВТОВАЗ это сейчас французы), у них глаза навыкате: «Как? Мы с вами 20 лет работали, а теперь к нам приходят и нас носом тыкают, говорят, что вы плохие».
Но я надеюсь, что в администрации Президента, в Верховном суде, в Генеральной прокуратуре этому всё равно дадут оценку. Потому что сегодня, уже три дня, коллектив у нас играет на улице в футбол. Здесь идет турнир по теннису, турнир по шашкам и шахматам.
Сейчас, конечно, мы привлекаем людей на стройку, на ту площадку, но всех туда не устроишь. И потом, даже если мы достраиваем корпус, банк говорит: «Ну, хорошо, давайте мы с вами проедем в ваше министерство». Но нам должны закрепить льготы на год, чтобы мы закончили этот инвестиционный контракт. Мы готовы оплатить оборудование, мы готовы с вами поехать и подписать тройственное соглашение: к примеру, Министерство, Комитет по инвестициям – мы – банк. Мы абсолютно прозрачные в этих вещах. Если бы мы просто что-то заявляли: «Вот мы сделали или сделаем. Нисколько. Все это можно проверить: выехать, посмотреть и убедиться.
Мы надеемся, что здравый смысл восторжествует и доносим это. Мы бы хотели полновесной проверки по отрасли всех трех заводов. Чтобы посмотрели вообще, что мы делаем, в каком направлении мы движемся и где у кого какие есть ошибки. Кто какие деньги государственные получил, как их вложил. Как работает производство на сегодняшний день».
О программе «Народный автомобиль»
Куда делись деньги? Привожу пример на народном автомобиле. Потому что это самый легкий пример. В начале года мы включаем программу «Народный автомобиль» и пытаемся убрать банковские расходы и предлагаем людям заплатить нам предоплату. Всё, банковские расходы ушли. Проценты платить не надо, мы брали 90 дней с момента предоплаты. Т.к. у нас единая маржа, т.е. мы это все высчитали и провели, и мы получили уникальную цену.
Начинали с 2 700 000 тенге в начале года. Заканчивали мы в 2 820 000 тг. За это время мы получили порядка 3000 предоплат. Разгон был у нас аж с ноября месяца! Идут заказы, у нас поступают машины, вроде бы все в порядке, мы всё выполняем.
С апреля месяца нам прерывают льготы по письму. Без суда. Это мы в суд пошли и потом их начали проигрывать. Это тоже отдельная тема.
По письму нам останавливают, якобы, мы что-то не выполняем. Нам блокируют утильсбор, это как раз те льготы, которые нам начисляли. И на остатке мы еще не успели выдать машины, т.е. они уже в «трубе», они идут. В смысле, мы их должны получить, произвести, мы их оплатили. У нас по этой программе осталось 1117 автомобилей.
Перед нами встал простой вопрос: для того, чтобы нам закрыть свою себестоимость, нужно было доплатить в среднем за каждый автомобиль 1 259 000 тенге по LADA Granta. Т.е. мы должны были или выдать машину за 2 800 000 тенге, по которой нам дали предоплату, или мы теперь должны заплатить утильсбор, который мы не посчитали в цену и НДС. Это было 1 259 000 тг. Что делаем? Берем людей в «заложники» и требуем доплатить? И говорим, что невозможно теперь за такую цену машину сделать? Или выдавать машину? Господа, мы выдали машину! Надеясь, что разум у людей вернется на место и заблокированные деньги нам вернут. Это самый яркий пример. Это самая дешевая машина.
Об инвестициях в строящиеся мощности сварки и окраски
«Были ли привлечены государственные деньги? У нас, в отличие от костанайской и алматинской площадок, НЕТ инвестиционных государственных денег, инвестиционных институтов развития. Всё что зарабатывали, вынуждены были вкладывать.
Поэтому неправильно нас обвинять в том, что мы не занимались инвестиционной деятельностью.
В деньгах на сегодняшний день до апреля месяца прежде чем, нам прервали возвращение по утильсбору и начали блокировать деньги, инвестировано было своих средств $72 млн.
Наш проект в 4 раза больше по своим мощностям. А значит и по стоимости, нежели аналогичные проекты. Мы уже ушли за 120 000 кв.м.
Можно посмотреть, любой автосборочный завод в РФ, их там более 15. Ни один не уложился меньше, чем в 100 тысяч кв.м., это невозможно.
Костанайский завод за все время, внимание, покрасил 3000 кузовов за 10 лет. Окраска фактически не работает, да и не выгодно в таких количествах варить и работать. Мы называем это «тропа показа».
О продолжении строительства
«С апреля месяца понятно, что начинается строительный сезон, остановиться не можем. Стройку надо продолжать. На сегодняшний день, несмотря на то, что у нас заблокировано на утилизационном сборе 14 млрд тенге, мы делаем инвестиции $8 млн это уже то, что у нас прошло по актам стройки и по поступившим материалам. И на сегодняшний день на $5 млн у нас подходят стройматериалы, причем, связано это с задержкой по коронавирусу. У нас начинают на следующей неделе поступать панели, которыми будет закрываться корпус. Это все стены.
У нас примерно на 1 апреля расчет, что внешний корпус завода будет готов. Можно будет переходить к монтажу оборудования. Сейчас там работает порядка 300 человек. Средняя зарплата 271 тыс. тенге.
Плюс мы заканчиваем подвод внутренних сетей: воды, тепла, электроэнергии. Все это просчитано. При этой системе идет подрыв наших оборотных средств, заблокировано 14 млрд, на которые мы рассчитывали. Теперь банк задает вопросы: «А вам эти деньги-то возвращать будут? Понятно, что в цене у вас этих денег не было».
На правах рекламы