История края. Остановившееся время
Археологически и исторически Мангистауская область изучена крайне недостаточно. Однако имеющиеся на сегодняшний день данные позволяют нарисовать общую картину формирования и развития народов и типов хозяйствования для этой территории в доисторические и исторические времена.
Начало археологическим исследованиям в области было положено еще в 60-70-х гг. прошлого столетия и связано с проведением археологических разведок Г.А. Медоевым, А.М. Мелентьевым, Г.Ф. Коробковой и А.М. Мандельштамом. В конце 70-х и первой половине 80-х гг. здесь периодически работает подразделение Волго-Уральской археологической экспедиции Института археологии АН СССР под руководством Л.Л.Галкина при участии В.С.Ольховского. Но настоящий прорыв в археологических исследованиях начинается с периода создания Западно-Казахстанской археологической экспедиции Института археологии им. А.Х. Маргулана в период самоопределения независимого Казахстана. Возглавил экспедицию З.С. Самашев, ныне доктор исторических наук. В структуре этой экспедиции были созданы два подразделения – Устюртский (руководитель к.и.н. В.С. Ольховский) и Мангышлакский (руководитель А.Е. Астафьев) отряды.
Новый этап в плане проведения археологических научно-исследовательских работ региона сопряжен с периодом функционирования государственной программы «Культурное наследие» при финансировании из республиканского бюджета. Мангистауская область стала единственным регионом в Казахстане, которая взяла на себя обязательство самостоятельно поддерживать эту программу.
После 2010 года по ряду причин археологические работы в области приостановлены. Социальные проблемы и ежегодная смена руководства региона не самым лучшим образом сказались на развитии культуры. Заморожено большое число проектов по сохранению историко-культурного наследия Мангистау, что незамедлительно сказалось на охране памятников истории, археологии и архитектуры. Экономический рост нашей области ведет к интенсивному освоению территорий, к сожалению, без согласования с местным органом по охране и использовании памятников.
Печальный список утрат
Думаю, что к моменту издания Свода памятников Мангистауской области какая-то часть выявленных и поставленных на государственный учет объектов просто исчезнет. И это не голословное утверждение. Сотрудниками Мангистауского государственного историко-культурного заповедника был установлен и пресечен факт вандального разрушения уникальных мегалитических построек в районе колодца Шытша Тупкараганского района, камни памятника использовали на нужды строительства. При несогласованном расширении поселка Саин погибли два поселения конца каменного века. В местности у некрополя Барыс Мангистауского района снесена до основания при расширении промышленной площадки единственная известная в области гробница раннего бронзового века. Задним числом проводились исследовательские работы по прокладки железнодорожной ветки Жана-Озен – Туркменистан. Несмотря на определение границ выявленных городищ Коргантас и Кетиккала на территории г. Форт-Шевченко, продолжаются прирезки под промышленное освоение земельных участков на территории памятников. Это лишь несколько значимых примеров некомпетентности ответственных лиц и равнодушия. О юридической безграмотности здесь писать просто неуместно.
Мы все живем в правовом государстве. Я не берусь поднимать причины такого отношения к нашей памяти и истории. Вопросы соблюдения законности находятся в ведении силовых структур. Я преднамеренно указываю «НАШЕЙ ПАМЯТИ И ИСТОРИИ». Не существует только казахской археологии, да и не такая она древняя в исторически обозримом прошлом. Но история казахского народа генетически связана с Великим Прошлым. Нет истории без народа, как нет народа без истории! Прошлое интернационально, у него нет ни границ, ни национальности. Прошлое принадлежит всему человечеству. Поэтому заботу о его сохранении каждое государство различными законодательными актами возлагает само на себя.
История всегда является важным политическим аргументом, определяющим состоятельность и дееспособность того или иного государства. Поэтому сохранение исторического наследия закрепляется государственными законами. Думаю, не секрет, что законы начинают работать или не работать, когда это становится кому-то выгодным. В свое время один ученый с научной степенью с обидой мне сказал, что археологи похожи на нищих, с протянутой рукой просящих у чиновников соблюдения государственного закона об охране памятников, хотя те же чиновники согласно тому же закону обязаны соблюдать его исполнение.
В бытность на одном совещании областной прокурор поставил мне в укор, куда смотрят археологи и почему гибнут памятники при выделении земельных участков? А почему археологи, а не прокуратура обязаны следить за соблюдением законности в государстве? Почему археологи требуют проведения археологических экспертиз и исследований, проведения аварийно-спасательных работ, сохранения и пропаганды государственного историко-культурного достояния Казахстана, а чиновники только обещают или отмалчиваются? Получается, что археология и древняя история нужны только самим археологам, которые обязывают государственные структуры издавать только археологам интересные законодательные акты?!
Уже более 20 лет как в независимом Казахстане эти проблемы существуют. Может быть, на общем информационном фоне эти проблемы не столь выпячиваются, но для нашей, далеко не бедной и далеко не с низким уровнем жизни области, они являются архинасущными. Эти слова не являются укором власти. Эти слова обращены к людям, должности которых обязывают исполнять каждую букву закона, даже если это Закон Республики Казахстан «Об охране и использовании историко-культурного наследия». Жаль, что вспоминаем мы о своем прошлом и своих корнях по значимым датам, программам нашего президента да шумихами в средствах массовой информации, расходящимися с интересами руководящих звеньев.
Я попытаюсь раскрыть, насколько важно сохранение всех объектов историко-культурного наследия не только для престижа нашей области и Республики Казахстан, а для понимания и сохранения истории евразийского сообщества народов. Первые строки моего повествования могут показаться очень научными и отчетно-сухими. В основу этой публикации положена статья, которая была написана к 20-летию Независимости Республики Казахстана о достижениях археологической науки Мангистауской области. Не покривлю душой, если скажу, что в этих результатах есть и немалая доля моего более 30-летнего участия в изучении мангистауской истории. В последующих статьях я буду пытаться популярно раскрывать свое видение истории, археологии, сакральной и культовой архитектуры и палеоэтнографии Мангистауской области.
Экскурс в историю
Археологические свидетельства о первоначальном заселении людьми Арало-Каспия весьма скудны и противоречивы. Эпоха палеолита – древнего каменного века – является наиважнейшим этапом в истории всего человечества. Существует мнение, что первые человеческие популяции, пользовавшиеся каменными орудиями, появились на Мангышлаке более двух миллионов лет назад. На побережье залива Сартас, изобилующего выходами кремневых конкреций, зафиксированы артефакты палеолитического облика. Но изучение древнего каменного века Мангистау - дело будущего.
Главные страницы истории мезолитического населения полуострова Мангышлак и плато Устюрт (мезолит – средний каменный век) пока не изучены. Мезолитические памятники Мангышлака (стоянка Кызылсу 1), и близкородственные им индустрии Северо-Западного и Юго-Западного Устюрта ярко характеризуются развитой пластинчатой технологией расщепления камня, концевыми скребками, нуклевидными резцами, бифасиальными орудиями и наборами геометрических микролитов. Найденные на стоянке Кызылсу 1 более 60 асимметричных трапеций составляют сейчас самую многочисленную в Евразии коллекцию этого типа изделий. Предварительная датировка стоянки - 10-8 тыс. до н.э.
В 7 тыс. до н.э. на Мангышлак проникает большая инокультурная группа племен, прямым аналогом материалам которой является кукрекская археологическая культура, локализованная на территории Южной Украины и Крыма. Эта миграция, вероятно, имела транзитный характер с юга на север. Кукрекское население принесло с собой микролитоидную пластинчатую технологию, не нашедшую преемственности в последующей эпохе. Следы пребывания кукрекского населения обнаружены на полуострове Бузачи, во впадине Карагие, песках Тюесу, Карынжарык и Сам.
Новый каменный век
Местный неолит (новый каменный век) базируется на технологиях типа Кызылсу 1. Его хронологические рамки 6-5 тыс. до н.э. Неолит Мангышлака характеризуются материалами двух близкородственных археологических культур – оюклинской и генетически с ней связанной тюлузской. Стоянки этого периода найдены у поселков Сенек, Уштаган и Шебир. Вероятно, они носили сезонный характер и использовались как охотничьи стойбища. Несомненно, неолитические охотники более интенсивно совершенствуют методы изготовления составных орудий. Появление длинных мелкозубчатых лезвий расширило функции режущих орудий труда и оружия. Усложняются орудия для обработки кости и дерева.
Носители оюклинской культуры занимались охотой и собирательством, знали гончарное производство. В быту они широко применяли обработку шкур, кости, дерева, камня. Из створок морских и ископаемых моллюсков изготавливали украшения.
Подвижка части оюклинского населения Мангышлака по маршрутам сезонных миграций сайгака, джейрана и степного барана способствует активным контактам с племенами Северного и Северо-Восточного Прикаспия, что приводит формированию культуры с синкретическими чертами известной в археологической науке как тюлузская.
Другая часть оюклинцев оседает в прибрежной части Каспийского моря, благодаря чему формируется комплекс стационарных поселений, характеризующихся остатками каменных фундаментов больших жилищ. Подобных поселений известно более 30, но в разной степени изучены из них только три – Актауское, Коскудук 1 и Коскудук 2. Очень вероятно, что составной частью хозяйствования позднего оюклинского населения становится рыболовство. На коскудукских поселениях найдены одни из самых ранних для территории Казахстана погребение человека и петроглифы в виде изображения змей. Материалы этих поселения определяют новую историческую эпоху Мангистау – энеолит (медно-каменный век).
Энеолит в истории полуострова Мангышлака понятие во многом условное, не отвечающее общепринятой периодизации. Конец 5 – начало 4 тыс. до н.э. для этой территории ознаменован интенсивными контактами аборигенного населения с соседями, либо, что наиболее вернее, вливанием в местную среду двух инокультурных потоков с севера и юго-востока.
Первый поток обозначен памятниками шебирского типа, относящимися к хвалынской энеолитической культуре Волго-Уралья. Стоянки и отдельные находки имеют место на полуострове Бузачи, в центральной и береговой частях полуострова Мангышлак. Наиболее значимая стоянка была найдена на Бузачах у поселка Шебир в зоне развевающихся песков. Хвалынцы принесли с собой с территории Нижнего Поволжья и Северного Прикаспия первый металл и одомашненную овцу.
Второй поток пришельцев происходит с районов Среднеазиатского междуречья. Он связан с находкой на Мангышлаке стоянки Кошкар-ата 4, где набор кремневых изделий характеризовался чертами кельтеминарской индустрии; а керамический комплекс характеризовался хвалынскими признаками.
Изучены два памятника культовой и культово-погребальной направленности с остатками каменных конструкций – Куйрук и Токмак, давшие интереснейший материал по системе верований и религиозных представлений энеолитического населения Мангистау.
Понимание процессов культурного развития племен Мангышлака в 4 тыс. до н.э. находится в тесной связи с вопросом о значении территории Восточного Прикаспия в распространении основ производящей экономики (скотоводства). Если ранее этому региону отдавался приоритет в решающей роли распространения овцы из районов культурного ближневосточного очага, то в последнее время это положение оспаривается. Исследователи указывают на возможность проникновения скотоводства в Среднеазиатское междуречье из более северной степной зоны. Хронологическое запаздывание верхних границ кельтеминарской культуры и позднее смещение зоны распространения производящего хозяйства в Средней Азии к северу (рубеж 3 и 2 тыс. до н.э.) позволяют говорить о более прогрессивном развитии хвалынских племен Волго-Уралья, обладавших на рубеже 5 и 4 тыс. до н.э. развитыми (подвижными) формами скотоводства.
Бронзовый век
Взаимодействие более активных пришлых племен с местным неолитическим населением Мангистау со временем приводит к появлению новых культур древних скотоводов бронзового века.
Эпоха бронзы в основном совпадает с периодом аридизации климата на Азиатском континенте на рубеже 3 и 2 тыс. до н.э.. Население Арало-Каспийского водораздела отреагировало на эту ситуацию очень чутко. Опустынивание ландшафта и формирование природно-климатических условий современного типа привело к его сокращению, а также возникновению нового способа хозяйствования – кочевого скотоводства.
На северо-востоке Устюрта в среднем бронзовом веке появляются небольшие долговременные поселения с плотной застройкой небольшими жилыми помещениями. В настоящее время их известно пять - Токсанбай, Айтман, Манайсор I, II, III. Период наиболее интенсивного обживания поселений совпадает с вовлечением значительной части населения Севера Евразии в сложный процесс культурогенеза. Очевидно существование обширных контактов создателей Токсанбая с Поволжско-Уральским регионом, лесостепной и степной зонами, а так же взаимодействие с ближневосточными очагами цивилизации.
Захоронения поздней бронзы (13-9 вв до н.э.) характеризуются каменными гробницами. Погребальный обряд был подчинен идее последовательного перемещения умершего в подземный мир мертвых и возрождения его души в облике новорожденного. В черте г. Актау исследован поминально-погребальный комплекс 13-11 вв. до н.э. с элементами простейших астрономических наблюдений за Солнцем и звездами, с целью определения наступления сезонов года и календарных празднеств.
На Мангистау имеет место достаточно редкий для всей степной и полупустынной зоны обряд сожжения умершего вместе с погребальным сооружением, в котором воплощается идея посреднической функции одной из стихий мироздания между людьми и богами.
В 2005 году в местности Улькенкудук при исследовании небольшого могильника были получены уникальные свидетельства существования зачатков архитектурных традиций строительства надгробных сооружений купольного типа из камня в середине 2 тыс. до н.э., а также развитых космогонических представлений ранних кочевников, связанных с мифом о Мировом Яйце.
Среди исследователей нет единого мнения на предмет культурной принадлежности этих памятников. Но общая направленность идей сходится к срубно-андроновскому племенному сообществу с элементами южных скотоводческо-земледельческих влияний.
Ранний железный век
Хозяйственно-экономическая направленность местного населения в полной мере сохраняется и в раннем железном веке. Небольшие стоянки отмечают места зимников на границах песчаных массивов. Они содержат в основном массовый керамический материал. Часты находки наконечников стрел 5-3 вв. до н.э.
На территории Мангистауской области изучено 13 памятников раннего железного век. Это погребально-поминальные комплексы и храмы-святилища, часть которых самобытна и уникальна. Разнообразие погребального обряда свидетельствует о разных, во-первых, хронологических рамках в пределах эпохи и, во-вторых, о родоплеменной принадлежности умерших. Наиболее ранним из исследованных является могильник Беит-тюбе 6-5 вв. до н. э. Он располагался на прибрежной песчаной дюне и был разрушен в результате ветровой эрозии. Материалы ранне-сарматского времени имеют место в разграбленных групповых захоронениях культово-погребальных сооружений Дикилтас, Меретсай 2, Тубежик 1, Тубежик 2 и Терен. Единично отмечается оссуарный обряд захоронения. Погребения катакомбного типа рубежа известны в местностях Сырлытам и Шагатай.
Начало XXI века в археологии Мангистауской области ознаменовано раскопками серии культовых построек Байте 3, Меретсай 2, Тубежик 1 и 2, Баскудук 5. В ходе проведения археологической разведки в рамках работ над Сводом памятников Мангистауской области выявлено еще более 20 памятников подобного типа.
В основу этих сооружений положена высокая купольная конструкция, для устойчивости обнесенная по периметру каменной стеной с грунтово-каменным заполнением. Высота подпорной стены достигала 2 - 5 м при диаметре 10 - 20 м и высоте купола не менее 4 - 12 м. Подпорная стена возводилась из обработанных и тщательно подогнанных друг к другу каменных блоков. Вертикальная плоскость стены имела положительный уклон. По внешнему виду эти сооружения напоминали круглый в плане мавзолей с высоким куполом. Входные проемы оформлялись в виде узкого коридора, либо колодца-лаза с поверхности подпорной стены. Внутренние помещения имели различную планировку: в форме круга, креста и квадрата. Самым известным памятником в этом ряду является святилище Байте 3.
На Устюрте известно более десятка памятников, где имеются обломки каменных изваяний изображающих людей. Их число на святилищах может быть невелико от 2-3 скульптур до целых пантеонов (около 40 изваяний на святилище Байте 3). Высота скульптур могла достигать роста ребенка и быть просто гигантской - более 2 м. Некоторые изваяния очень реалистичны и близки к классической скульптуре, но большая часть схематична. Камнерезы придавали каменному блоку очертания человеческой фигуры, тщательно прорабатывая детали лица, как правило, с усами, волосы или головной убор, украшения (браслеты и гривну), положение рук (правая вытянута вдоль тела, левая лежит на животе), портупею и оружие на ней (мечи и кинжалы в ножнах, горит). Вблизи изваяний располагались жертвенные алтари в виде больших каменных столов. Судя по находкам обломков каменных плошек-светильников, в обрядах посвятительных жертвоприношений кочевники использовали огонь.
В ходе археологической разведки по Своду памятников Мангистауской области шесть местонахождений каменных изваяний стали известны и на территории полуострова Мангышлак.
На караванных путях
Последние семь лет ведутся активные исследовательские работы по изучению торговых трасс средневековья, проходивших по территории Мангистауской области. Уже сегодня на основе полевых исследований, изучения письменных и разнообразных картографических источников построена целая сеть обустроенных караванных дорог между торговыми центрами средневекового Хорезма через плато Устюрт с морскими пристанями полуострова Мангышлак и крупными перевалочными базами Северного Прикаспия. Особенно важны исследования Тупкараганского полуострова, позволившие точно определить местонахождение трех крупных портовых селений в местности Каракуак на южном берегу залива Кошак и на территории современного г. Форт-Шевченко (городища Коргантас и Кетиккала), функционировавших в 9-17 вв. В восточном Каратау найдены остатки крупного караван-сарая в местности Агашты. На участке устюртской торговой трассы периода Золотой Орды выявлены три караван-сарая, один из которых в местности Есетбулак является самым большим среди известных, а также укрепленное поселение огузского периода Жезды.
Следует отметить потенциал городища Кызылкала, расположенного в живописной Каратауской долине, окруженной причудливыми горами-останцами Айракты, Шеркала, Жалган, горными ущельями с пресноводными родниками, обнажениями геологического содержания. Кызылкала – большой город, функционировавший на торговой трассе в 10-13 вв. Общая площадь городища составляет более 50 га, в том числе 6 могильников. Центральное место городища занимает квадратная в плане крепость 110х115 м с двенадцатью башнями и диагональными воротами в одной из стен. Первоначально крепостные стены были возведены методом пахсовой кладки, а позже облицованы кладкой из массивных каменных блоков. На площади поселения зафиксированы остатки более 200 построек. В последние годы археологами ведутся работы на небольшом участке городища с целью изучения строительной истории и уточнения хронологии памятника. Уже сейчас имеются археологические свидетельства об эпохальных событиях в жизни города, позволяющие провести аналогии с историческими перипетиями крепости Мангышлак, упоминаемой арабскими историками и географами в 11 и 12 вв. Изучение Кызылкалинского городища может быть сопряжено с полномасштабными работами по планомерному созданию обширного музея под открытым небом и сопутствующей этому вспомогательной инфраструктуре.
В контексте изучения торговых трасс стоят исследования по типологии и хронологии многочисленных средневековых могильников ранне-исламского периода, а также истории происхождения уникального явления этого региона – степных и подземных мечетей. Археолого-архитектурные исследования скальной мечети Шакпак-ата позволили восстановить ее строительную историю и определить вероятную дату начального строительства – 14 в. В ходе археологических исследований этим же временем продатированы руины двух мавзолеев – Коккумбет на полуострове Бузачи и мавзолей 2 некрополя Космола на Западном чинке плато Устюрт. В 2010 г. впервые в практике изучения мангистауских некрополей была предпринята попытка привлечения археологов для определения истории формирования комплекса надгробных сооружений некрополя Сисем-ата. В результате этих работ изучено около 60 надгробий 11-17 вв. с определением трех разновозрастных групп.
Важным аспектом пропаганды в настоящее время стала визуализация истории. В прошлом году был осуществлен проект по историко-художественному воссозданию образа женщины-воина (амазонки) на основе детальных изображений на каменных изваяниях плато Устюрт, датируемых 4-2 вв. до н. э. В основу реконструкции положена большая научная работа по изучению комплекса вооружения, украшений и одежды ранних кочевников. В настоящее время обсуждается вопрос о создании нового, более значимого для истории Мангистау историко-художественного образа одного из представителей кочевой элиты раннего железного века.
Мангистауская земля сохранила не только 2/3 архитектурного достояния Казахстана, но и огромный пласт уникальных археологических памятников, являющихся неотъемлемой частью историко-культурного достояния Казахстана.
Андрей Астафьев, археолог, специально для газеты «Лада»
Фото автора
